|
7. ЭПИЗОДЫ КОНТАКТА
Мы не оставим исканий,
И поиски кончатся там,
Где начали их. Оглянемся,
Как будто здесь мы впервые.
Т.С.Эллиот
Мы описали границы, на которых происходит контакт, и функции, с помощью которых он осуществляется. Но это лишь основные составляющие переживания контакта. Эпизоды контакта - это реальные события, во время которых происходит контакт. Они дают точное и наглядное представление о терапии. Повторяющиеся темы и интересы сплетают эпизоды в одну нить, которая приводит нас к главным проявлениям человеческой жизни.
Анни пришла на занятия, разгневанная на меня, решив, что я предпочитаю других пациентов. Ей рассказали о необыкновенных впечатлениях от моей терапии, а она их не получила! Анни вдребезги разбила мои часы, расшвыряла лампы и пепельницы и в довершение плюнула мне в лицо. Пришлось применить силу, чтобы остановить дальнейший разгром в комнате и нападение на меня. Опрокинутая на пол, бледная, Анни была в истерике. Я гладил и гладил ее до тех пор, пока к ней не вернулись нормальный цвет лица и способность снова смотреть на меня. Тогда я взял ее за руку и сказал, что мы уберем комнату вместе. Предложение присоединиться ко мне и исправить то, что она натворила, успокоило Анни. Когда мы прибрали в комнате, она уже улыбалась. Уходя, она сияла. На следующий день Анни позвонила мне и сказала, что хочет купить мне часы и что она испытала такие переживания, которые стоят миллиона долларов. Я отказался от денег и принял часы. Такие эпизоды происходят без всяких техник, а терапевт чувствует себя участником событий.
Конечно, не все эпизоды бывают столь яркими. Не всегда случаются такие экстремальные и болезненные проявления. Но все контакты действительно развиваются из последовательных шагов, которые выстраиваются в нечто целое. Эти маленькие части взаимодействия являются основой для развития отклика на события жизни.
Эпизоды контакта имеют три главных качества: синтаксис, эффект терапии и повторы.
Синтаксис
Главным качеством эпизодов контакта является синтаксис, с помощью которого мы обозначаем порядок и структуру одной части эпизода по отношению к другой.
Эпизод начинается с мгновенного зарождения потребности, которая появляется из пустоты, смятения, хаоса или бесцельности. Многие потребности возникают и удовлетворяются без всяких усилий или осознавания. Кто-то скажет что-нибудь забавное, рассмешит вас - и непроизвольно удовлетворит свою потребность в компании и веселье. Чаще потребности не так легко удовлетворить. Они могут быть не слишком ярко выраженными, когда внутренние противоречия мешают импульсу достичь удовлетворения. Человек рассказывает анекдот, но его что-то беспокоит, в результате никто не смеется, но и не обращает внимание на его тревогу. Ему необходима практика в исследовании собственного опыта, прежде, чем потребности не проявятся настолько, чтобы их можно было распознать. Человек может даже и не подозревать, что встревожен или выглядит встревоженным и что это влияет на реакцию окружающих. Многим людям недостает практики, чтобы прямо отвечать на прямой вопрос, чего же они хотят. Некоторые просто не знают; иные задают наводящие вопросы, чтобы дать правильный ответ; кто-то прекрасно знает ответ, но не хочет говорить об этом вслух; другие отрицают простые желания, например, почесать пятку, считая достойным высказывания только что-нибудь грандиозное. Есть и такие, которым настолько чужд сам факт желания, что они почти ничего не хотят.
Во время терапии потребность выявляется быстро, и эпизод контакта переходит к процессу развертывания потребности, развития деталей, чтобы потребность стала выполнима. Затем, когда потребность становится яснее, она может встретить сопротивление. В тот момент, когда сила потребности почти равна силе сопротивления, возникает тупиковая ситуация. Тупик может быть отправной точкой, от которой движение человека будет либо блокироваться, либо развиваться.
Тема, возникающая по дороге к тупику, делает акцент на содержании происходящего, проясняет и дает название тому, что происходит. Темой может послужить восприятие одного человека другим, как в эпизоде с Анни, или поведение человека под давлением извне, как это происходит в примере, описанном ниже. Разнообразию тем нет предела; они могут касаться влияния начальства, человеческой подлости, того, как избежать в речи бесконечных оговорок, как преодолеть доктринерство. У каждой темы свои характерные особенности и содержание, в рамках конкретного эпизода каждая всегда имеет уникальный разворот. Эпизод контакта достигает наивысшей точки перед лицом противоборствующих сил личности, открывая новые возможности, разрушая старые барьеры, двигаясь к завершению прежде запрещенных чувств или поведения. Растущее волнение начинает вытеснять страх и в результате приводит озарению. В этот момент человек находит новую ориентацию в решении своих проблем. Обычно новый опыт признается, но иногда такое признание, особенно в группах, может так же легко стать "посмертным" и превратить в прах завершенное событие. В результате такого признания (или даже без него) человек обретает свободу двигаться дальше. Часто тема повторяется в новом эпизоде контакта, в разнообразных вариантах. Это ведет к расширению масштаба и сообразности происходящего.
Итак, синтаксис эпизодов контакта проходит через восемь следующих этапов:
1) выявление потребности;
2) попытка развернуть потребность;
3) мобилизация внутренней борьбы;
4) утверждение темы, объединяющей потребность и сопротивление;
5) тупик;
6) катарсис;
7) озарение;
признание.
Этот цикл может длиться одну минуту, или целую сессию, или продолжаться год, а может длиться всю жизнь. Восемь этапов могут по-разному сочетаться, а иногда происходить одновременно. Наша классификация - только руководство, и ему не обязательно следовать буквально.
Вот одна из иллюстраций того, как эпизод взаимодействия проходит все фазы. Это сокращенная запись индивидуальной терапевтической сессии, во время которой Бернард начинает описывать, как ему трудно что-нибудь делать, пока он не почувствует, что ситуация достигла критической точки. В результате он принимается за дело только в случае крайней необходимости. Он чувствует, что его жизнь - сплошное безумие: вечная спешка, и никакого мира в душе.
Бернард: Когда ситуация становится критической, я чувствую какой-то прилив... Я могу двигаться, могу понимать, что напуган... Я чувствую все, что только можно, но это не расхолаживает меня.
Сейчас я чувствую себя так , будто вошел в телефонную будку и наделал там. Три месяца назад я помочился рядом и почувствовал, что это безумие какое-то.
Здесь мы имеем дело с первым этапом эпизода, где появляется потребность; ей предшествует некоторый обмен информацией. Он естественным, а не заранее обдуманным образом способствует ощущению контакта между нами. Выражение конкретной потребности Бернарда - это и обучение тому, как быть активным не только когда чрезвычайная ситуация не оставляет выбора, но и когда он свободен и может действовать без давления. В этом месте эпизода мы готовы перейти ко второму этапу, на котором следует проявить потребность. Мне показалось, для того, чтобы Бернард мог что-нибудь сделать, его надо прижать к стенке. Мое следующее предположение: Бернард никому не доверит стоять за спиной или поддерживать его, именно поэтому он лучше всего действует, когда у него за спиной стена. Я был почти уверен, что прав в своих предположениях. Поэтому решил разыграть потребность в виде метафоры и поместить Бернарда в воображаемую ситуацию взаимодействия со стеной, находящейся у него за спиной. Прежде всего я постарался дать ему возможность осознать чувство пространства позади него и подвести к тому, что. испытывая это чувство, Бернард мог не только находиться под давлением пустого пространства, но и пообщаться с ним. Он представил себе, что пространство позади него вогнуто и что он может опуститься в него, как в большое соломенное кресло-качалку. Это напоминало ему материнское чрево, и он смутился оттого, что мужчине его возраста (около тридцати) такое пришло в голову. Затем началась внутренняя борьба (третий этап) - отторжение его пассивности и инфантильности и в то же время ожидание той самой кризисной ситуации, когда он встает и начинает действовать, как мужчина.
Бернард: Да, я чувствую что-то в этом роде, это абсурд какой-то. Я не должен бы этого хотеть. (Длинная пауза) Да, у меня была другая фантазия: в кризисной ситуации я встаю прямо и мне не надо делать ничего такого... И я чувствую ...собранность... и могу действовать прямо и собранно.
Здесь он вновь формулирует свою потребность, но сейчас борьба полярностей стала очевидной. Одна из его противоборствующих сил говорит: "Я не должен этого хотеть " - здесь есть смущение и сомнение, сгорбленные плечи и расслабленность. Другая же сторона протестует и ищет кризиса, чтобы почувствовать, что может "...действовать, прямо и собранно". Бернарду нужно понять, что даже часть, которую он считает абсурдной, имеет право на существование. Фантазия о пребывании в материнском чреве смутила его настолько, что удержала от контакта с пространством за его спиной. Но он должен был преодолеть это смущение. Поэтому я попросил Бернарда снова представить себе пространство и стену позади него.
Бернард: Я чувствую себя нормально, но не в безопасности. Я не уверен, что за стеной нету еще чего-нибудь. Она кажется непрочной, а значит, что-то может проникнуть сквозь нее...Ну и ну!
Терапевт: Это беспокоит тебя?
Бернард: Не сам факт, а то, что я знаю, что это может вызвать тревогу...Поэтому я немного волнуюсь.
Терапевт: Что же может проникнуть? Посмотри, если сможешь, представь себе это.
Бернард: Я представляю две руки, проникающие сквозь стену, они ложатся на мои плечи, тянут меня назад. У них нет тела, просто они выходят из стены или через стену. Это очень сильные руки, очень большие, вроде бы кривые... и волосатые...и они висят вот так (показывает).
Терапевт: Что ты чувствуешь, когда они так висят?
Бернард: Ужас. Вот что я думал об этом, и тогда мне представилось, что они начали гладить меня. Они гладили меня, а потом взяли мою голову, и когда я почувствовал, что опускаюсь вниз... они взяли мою голову и вроде бы приподняли меня, вот так, и схватили меня.
Борьба накаляется. Сопротивление принимает форму проекции опасности контакта - в устрашающем образе двух рук. Проекция набирает силу для продвижения к тупиковой ситуации и последующему разрешению. Тревога - это подавленное возбуждение, значит, мы можем ожидать, что давление, возникающее в результате любого сжатия, будет служить движущей силой в поиске выражения. Наш диалог продолжается:
Терапевт: Что они хотят сделать?
Бернард: Они продолжают держать мою голову. Получается, что если они ее отпустят, я могу ее уронить.
Терапевт: Ты доволен тем, что не роняешь голову, или тебе хотелось бы это сделать?
Бернард: Кажется, что голова может упасть непроизвольно, что на самом деле я не хочу этого, но почему-то делаю.
Терапевт: Против своей воли и несмотря на эти руки?
Бернард: Похоже на то. Раз я не могу держать голову, руки могут это, а если и они не смогут, не поможет ничего.
(Очень длинная пауза)
Терапевт: Твоя пауза вызывает любопытство.
Бернард: Я как раз сейчас видел целую компанию людей, которые говорили мне, что я должен делать, а чего не должен, они казались мне их руками (это было сказано очень быстро и порывисто). Я услышал такие слова: "Неужели я действительно так слаб?" Иногда я именно так себя и чувствую, особенно когда день за днем на мне висят несделанные дела.
Терапевт: Расскажи подробнее об этом состоянии.
Бернард: Когда я знаю, что мне надо, скажем, подготовить отчет или написать бумагу, я действительно теряю волю. Когда от меня чего-то ждут, тогда я это делаю, ну вы знаете, это внешние обстоятельства. Все это бред, потому что я сам ставлю себя в такое положение и попадаю в такого рода ситуации... И потом я вроде бы чувствую, что не хочу этого испытывать, или не могу, или и то и другое.
Здесь мы имеем четкое заявление темы (четвертый этап) - это дилемма Бернарда. Стараясь заставить себя шевелиться, Бернард доводит ситуацию до того, чтобы на него оказывали давление извне. Собственное возмущение вызывает у него сопротивление тому, что он сам создал. Он должен научиться делать свою работу без аврала и давления со стороны и преодолеть неуверенность при выборе. Я предполагаю, что Бернард может обходиться без нажима и должен дать выход своему возбуждению. Это возбуждение должно быть для него допустимым, даже когда он не находится под жестким давлением, разрушающим чувство свободы выбора. Его проблема в том, чтобы научиться создавать ощущение внутренней побудительной силы, при этом не чувствуя себя ведомым. Далее мы ведем диалог между полярными частями:
Терапевт: Пусть твоя слабость поговорит с этими руками.
Бернард: Зачем вы удерживаете меня, тянете меня? Я просто хочу упасть и лежать, почему вы не оставите меня одного?
Терапевт: А что говорят руки?
Бернард: Соберись! Возьми себя в руки! Прекрати эту чертовщину! Поднимайся! Отвечай за себя! Будь мужчиной. Не будь размазней.
Терапевт: Как чувствует себя твоя слабость сейчас?
Бернард: А пошли бы вы! Отвяжитесь от меня! Оставьте меня в покое! Вы мне надоели! Дубье! (Глубокий вздох и длинная пауза) Хотя...вы этого не заслуживаете.
Терапевт: А что руки?
Бернард: Соберись, ради Христа, ты не ребенок! (Значительно громче, сглатывая слова) Я черт возьми, сам не знаю, что мне с тобой делать! Ты подонок! Ты растрачиваешь свою жизнь, ты тратишь понапрасну свое время!
В этот момент Бернард достиг тупика (пятый этап). Ощущение собственной слабости придало ему достаточно силы, чтобы вступить в спор с его чувством "критической ситуации", и в результате иссякло. Он слабеет, когда руки гладят его, но теперь поглаживание превращается в поддержку его слабости. В результате "руки" начинают оскорблять и требовать. Это вызывает у него сопротивление как поддержке, так и требовательности.
Такое тупиковое положение можно разрешать разными способами. Но в любом случае главное - создать безопасную "критическую ситуацию", в эксперименте или противостоянии, когда перегруппировка знакомых обстоятельств вынудит Бернарда преодолеть старые "прогнившие" противоречия. На этом этапе я решился встать за его спиной, чтобы он мог почувствовать меня в этом пустом пространстве. Я хотел усилить его чувство реального контакта, а не привычные проекции.
Терапевт (стоя позади Бернарда): Что ты чувствуешь?
Бернард: Мн-н-н... Сначала я удивился, что вы собираетесь сделать, потом я услышал шум, и стал гадать, что вы там затеяли. Я стал смотреть по сторонам и понял: это (звук) шло из-за двери. Я чувствую еще большее расслабление и одновременно еще большее давление. (Очень длинная пауза, пока терапевт стоит позади и нежно держит его за шею) Кажется, что мне хочется свернуться и стать ребенком.
Терапевт: Разреши себе это.
Бернард (шепотом): Вы шутите. Нет, вы меня пугаете. О... (глубокий вздох) У меня было видение...будто я стал ребенком, я кладу большой палец в рот и плачу, и я понял, что все это, и ребенок значит для меня...Это как целое...
Терапевт: Хорошо, попробуй положить большой палец себе в рот и посмотри, что будет.
Бернард (с коротким смешком): Я чувствую... Я действительно почувствовал, как напряжение покидает мое тело. Это как расслабление. (Очень длинная пауза) Ой! Когда я положил большой палец в рот, я почувствовал, что не должен плакать. Сначала мне казалось, что я должен делать и то, и другое, но когда я положил палец в рот, это остановило мой плач...Нет, не остановило, просто я почувствовал, что мне больше не хочется плакать.
Это первый прорыв. Бернард вышел из тупика, обнаружив, что запрещенное действие приносит неожиданное удовлетворение. Это дает ему возможность чувствовать поддержку без давления и готовит его к созданию собственного опыта:
Терапевт: Как тебе нравится, что я стою сзади?
Бернард: Мне действительно хорошо! Сейчас я чувствую тепло и поддержку. Почему-то меня больше не волнует, что я тут наговорил.
Терапевт: Хорошо, тогда пусть твои мысли текут своим чередом, и посмотрим, что к тебе придет.
Бернард: Ко мне приходят какие-то слова, как будто я пишу стихотворение, правда, я не уверен, что получится...Это непроизвольно. Слова, ну...
Справедливому времени не дано
Никакого понятия о близости.
Как сладко в слова воплощать
(Шепотом) Утро праведное и темную ночь.
Праведное утро и темную ночь.
Где-то свистит скворец,
Пока не гремит гром.
Может быть никогда,
Никогда в сладких грезах
Реки не смогут течь с юга на север.
А старики видеть сны, петь песни и танцевать.
Сквозь горизонт, который юности не догнать,
Стремительный вихрь несется,
Глубокий, как темнота. и высокий, как небо.
Только старые-старые вожди
Знают, что сказка не сбудется,
Они знают:
Время - это справедливость,
О которой, я, странник, мечтаю.
Ведь завтра - это сегодня в крови, текущей
По венам моего тела.
Катарсис (шестой этап) наступил: в состоянии глубокой отрешенности, даже благоговейно Бернард создал что-то по внутреннему побуждению, а не под воздействием требований. Он почувствовал поддержку другого человека и не стал слабым, сохранив свою свободу и оригинальность. Озарение (седьмой этап 7) было таким:
Терапевт: Ты можешь чувствовать текущую кровь?
Бернард: Да, в моих руках, в моей шее. (Длинная пауза) Прямо сейчас я чувствую как...как будто я внутри урагана, где все спокойно, и все будет хорошо. Снаружи все кружится в водовороте, а я могу спокойно двигаться. Это то, что случилось со мной сейчас. Я...словно какая-то повседневность. Не потому, что это кажется таким скучным и повседневным. Это кажется таким хаотичным, тогда я тоже чувствую в себе хаос, но почему-то не могу следовать за ним. Но когда я спокоен, как сейчас, мне кажется, что я готов преодолеть хаос, как будто так и надо. Мне не надо за ним следить, я просто могу иметь с ним дело...Сейчас мне бы хотелось иметь карандаш и бумагу. Если бы я мог прочесть, что я там наговорил... (Очень долгая пауза). Вот сейчас я окончательно понял... мир, покой. Я так хорошо это чувствую. Комната будто стала светлей. Многое я вижу будто впервые - картину на стене, подушки на диване... Я могу видеть настоящие краски, знаете, в первый раз они не кажутся мне скучными. Теперь они кажутся мне очень яркими. Это так приятно.
С признанием "Это так приятно" (восьмой этап) Бернард стал свободным для движения вперед. Эпизод взаимодействия завершился.
Эффект терапии
Многие люди с тревогой рассуждают о пределах влияния психотерапии на жизнь человека. Об этой дискуссии можно только глубоко сожалеть. Ведь если человеку хорошо в процессе терапии, эти чувства остаются с ним. Это не требует объяснений, мы просто верим. Эпизоды контакта предоставляют человеку новый стиль общения, и его влияние простирается далеко за пределы терапевтического кабинета.
Любой опыт можно рассматривать как аллегорию силы. Он сжимает события в маленькие сгустки. Опыт, полученный в процессе терапии, дает силу для повседневной жизни. Кроме этого, существуют еще три способа усилить терапевтический контакт:
1) обучение навыкам и способностям для повседневной жизни;
2) пробуждение деятельности;
развитие нового самоощущения.
Обучения навыкам и способностям. Обычно навыкам, например, умению кататься на велосипеде, можно обучиться, имея в голове ясную цель и ясное представление о необходимых промежуточных шагах для достижения результата. В психотерапии иногда возможны и прямые инструкции, но чаще всего бывает по-другому, потому что сам метод обучения гораздо тоньше. Как, к примеру, научить человека избегать нежелательных контактов - такую способность не так легко определить. Способности могут быть самыми разными - употреблять грубые выражения, смотреть прямо в глаза, позволять откровенные ласки, говорить на запретные темы и задавать некорректные вопросы, назначать свидание девушке или менять место жительства из-за плохой экологии.
Терапевт или группа обладают широкими возможностями оказывать поддержку и поощрять новое поведение. Терапевт может оказывать поддержку, даже когда не дает никаких специальных инструкций. Если эротические фантазии пациента услышаны и приняты другими, он больше не будет бояться претворить их в жизнь. Многие молчаливые люди, которые начинают разговаривать в группе, начинают искать новые способы разговаривать с людьми и вне терапевтической ситуации. Однажды испытав искреннюю любовь терапевта или группы, человеку трудно снова вернуться к одинокому, изолированному образу жизни.
Женщина горячо выговаривала своему мужу за то, что он часто уходит из дома. А муж сказал, что именно подобные претензии как раз и гонят его из дома. Я спросил эту женщину, может ли она придумать что-нибудь поинтереснее. Некоторое время она запиналась и бормотала, а потом решила, что ей нужно быть нежнее, чтобы стать ближе к мужу. Она улыбнулась ему и мягко заговорила о том, чем он ей нравится, стала вспоминать эпизоды, когда им было хорошо вдвоем. Ее голос стал мягким и теплым. Муж был поражен, а жена убедилась в том, что способна приблизить его к себе, а претензии далеко не лучший способ этого добиваться.
Другой пациентке, которая чувствовала, что все ее проблемы в основном сводятся к двум полярным подходам к любому решению, нужно было научиться видеть и другие варианты. Пуританское воспитание приучило ее видеть только черное или белое, плохое или хорошее, правильное или неправильное. И, конечно, ей всегда было ясно, что выбирать. В процессе терапии она научилась обсуждать разные стороны своего характера. Она обнаружила в себе чувство юмора и оригинальность, которые помогут ей находить свежие решения своих проблем, например, как самостоятельно продать дом, набитый мебелью (этим она была весьма озабочена).
Такие примеры встречаются на каждом шагу. Однажды осознав способность, можно применить ее в жизни; а практикуя навык, можно его освоить. Если человек научился плавать в безопасном пруду, он может плавать где угодно. Если женщина научилась ласково и нежно говорить со своим мужем, а не придираться к нему, а муж научился говорить решительно, а не мямлить, они будут продолжать так общаться в любой ситуации. Многие способности, приобретенные во время терапии, бывают "побочным продуктом" открытых или скрытых процессов. Когда перспектива в поведении человека расширяется, он становится более восприимчивым к новым поступкам и чувствам. Например, если человек впервые почувствует сексуальное влечение в живой и располагающей атмосфере терапии, он попробует вести себя по-новому и в своей реальной сексуальной жизни. Последующее развитие его сексуальности уже не связано с прямыми инструкциями, это его собственная активность помогла раскрыть то, что прежде находилось за пределами его границ. Трудно научится чему-нибудь, пока не попробуешь сам. Делая попытки, человек снижает порог риска. Все терапевтические усилия фактически направлены на то, чтобы снизить порог риска в безопасной ситуации терапии, подходя к тому, что кажется опасным за пределами терапевтического кабинета. Когда новое умение апробировано, вопроса о способности человека использовать этот навык в жизни уже не возникает. Скорее уместно спросить, захочет ли он этого, и если да, то при каких обстоятельствах. Здесь не работает принцип "все или ничего". Терапия нацелена не столько на изменение поведения, сколько на создание новых порогов чувствительности. Если человек стал менее стеснительным, менее робким и запуганным, то впредь, если он и будет испытывать подобные чувства, то не станет так страдать. Более того, даже если эти чувства все же начнут подтачивать его, ему будет легче с ними справиться.
Такое косвенное обучение в процессе взаимодействия происходит естественно. Но в некоторых случаях пациент высказывает ясное намерение освоить вполне определенный навык, например, использовать речь, ходить, смотреть, дышать и т. д. в соответствии с конкретной ситуацией. Когда человек на практике учится говорить резче, чтобы отстаивать свое мнение; двигать тазом; широко открывать глаза; смотреть на окружающих; говорить правду о себе и о том, что видит - он обучается навыкам. Терапевту не нужно насильно учить кого-то, обучать не означает заставлять кого-то делать то, что ему не свойственно. Обучение не должно лишать человека возможности учиться самостоятельно, необходимо учитывать, что жизнь требует большего, чем просто особые навыки.
Представьте себе, что терапевт говорит одному из своих пациентов: "Попробуйте покрутить тазом вот так". Пациент попробует и скажет: "Так делают женщины". А терапевт спросит: "Да, ну а как вам такая походка?" Тогда пациент ответит: "Такая походка кажется мне плавной". После этого он станет ходить свободно и легко, не беспокоясь о том, что это выглядит немного женственно. Если пациент станет сам искать варианты поведения, без указаний или подсказки терапевта, им обоим будет значительно сложнее. Зачем же тогда нужен психотерапевт? Правда, всегда есть риск, что пациент начнет прямо следовать инструкциям. Однако трудно работать эффективно, совсем не рискуя. Риск неизбежен, как бы ревностно ни охранялась неприкосновенность собственной инициативы. Пациенты часто подражают терапевту или буквально следуют его инструкциям в жизни. Если терапевта способен научить, ему не стоит надеяться на то, что в один прекрасный день человек сам все поймет. Многим навыкам можно обучаться прямо, не затрагивая целостности обучаемого. Если мой тренер по плаванию скажет мне, что я глотаю воду, потому что слишком глубоко опускаю голову, я постараюсь держать голову выше, и это поможет мне. Я стану тренироваться и буду благодарен тренеру за его подсказку. Сам я не смог бы этого обнаружить или потратил бы гораздо больше времени вместо того, чтобы продвигаться дальше. Когда у пациента проблема с речью, а терапевт просит его сделать медленный вдох и говорить, одновременно выпуская воздух, пациент не лишается независимости. И можно только спорить о том, получит ли он более твердую почву под ногами, выполняя эту простую инструкцию.
Пробуждение. Хорошие психотерапевты, каких бы теоретических взглядов они ни придерживались, - люди необыкновенные. Их речь и поведение "пробуждают" пациента. После встречи с таким терапевтом человек еще долго чувствует себя обновленным. Это пробуждение - естественная составляющая в опыте контакта. Талант терапевта устанавливать контакт - это его главный инструмент, с помощью которого он побуждает человека использовать собственную энергию и решимость для изменений. Пробуждение ведет к новым решениям. Каждое решение, в свою очередь, тоже побуждает к новому шагу.
Терапевт не из тех, кто "будит спящую собаку", пока не убедится, что сможет ее прокормить. Однажды испытав острое ощущение, участвуя в эмоциональном обсуждении, пациент не будет стремиться к безопасной, но скучной и малоэффективной беседе. Он пробудится к тому, чтобы где угодно воспроизводить то вдохновение, которое испытал в общении с терапевтом или с группой. Он начинает чувствовать себя способным пробуждать других людей. Он научился не только реагировать на увлекательную ситуацию, теперь он знает, как самому создать подобную ситуацию, когда ему это понадобится.
Конечно, терапевтическая ситуация сильно отличается от жизни, где фрустрация неизбежна. Но пробуждение дает начало новому процессу, который создает новые ценности и новое поведение и порой становится причиной изменений начальника, супруга и сотрудников пациента. Последующие нарушения ритма, тревога, хаос и конфликт - это части состояния смятения, которое заставляет некоторых обратить на себя внимание. Начальник и сотрудники не могут понять нас. Супруг всегда занят. Тем не менее, только риск приводит к изменению, а для них необходим именно риск, а не смятение!
Самое возбуждающее чувство в жизни - это влюбленность. Она нередко возникает у пациента и терапевта или членов группы. Влюбленность расширяет возможности взаимодействия в терапии. Девушка 21 года, прежде совершенно изолированная от мужчин, рассказала мне сон, в котором она занималась любовью со мной, а затем заявила, что хочет проделать это в реальности. Это ее желание было сильным и осознанным, несмотря на ее невинность, и это тронуло меня. Но не имея намерения заниматься с ней любовью, я ограничился комплиментом и сказал, что нахожу ее очень привлекательной. Она не могла не заметить, как сильно взволновала меня. С этого момента мужчины стали частью ее жизни. Пробудившись, она заговорила на языке "страны", в которой прежде была чужой.
Однако пробуждает не только любовь. Другим распространенным источником пробуждения является фрустрация. Мы уже говорили о том, что Перлз использовал в работе творческую роль фрустрации. Его идея заключалась в том, чтобы фрустрировать пациента в его движении к цели. Фрустрация создает движущую силу, которая вырывает человека из паралича и побуждает добиться удовлетворения.
Чувство юмора - еще один элемент пробуждения в эпизоде контакта, как в терапии, так и вне ее. Розыгрыш, удачная шутка, поддразнивание, смех - все это способствует поиску общего языка в любой ситуации. Веселье - неизменный спутник гештальт-терапии. Иногда оно может увести от темы, но обычно становится частью той атмосферы единения, которая помогает людям раскрыться. Например, Барбара, одна из участниц группы, рассказывала, что ее замучили семейные склоки. Мы разыграли ситуацию, где она едет на машине с детьми и собакой на занятие по фигурному катанию, а ее муж остается с самым младшим ребенком, который всегда опаздывает, что-нибудь забывает или попадает в разные переделки. Мы расставили стулья, чтобы изобразить тележку, участники играли детей и собаку, которую привязали к тележке. Один из нас изображал мужа Барбары, который решил, что его супруга должна подождать младшего ребенка. Сцена была очень забавная: собака беспрерывно лаяла, дети громко спорили о том, кому где сидеть, муж ворчал. Участвуя в этом буйстве, наша леди обнаружила, что может всех перекричать и объяснить мужу, что хочет ехать без младшего ребенка.
Пробуждением может стать прикосновение, драматическая история, непривычное движение, новая информация, правильное дыхание, руководство к действию, рев, раскрытый секрет - список пробуждающих переживаний бесконечен.
Новое самоощущение. Обычно люди имеют туманное представление о самих себе. Они недоверчиво слушают запись своего голоса или смотрят на себя в видеофильме. Карл Роджерс считает, что человек создает собственный образ, руководствуясь информацией, которую он получает от других людей. Этот образ может быть как искаженным, так и точным. Самоощущение человека включает в себя и стереотипные представления его социального круга, семьи, друзей. Допустим, мужчина думает, что хороший отец обязательно должен быть суровым, но при этом сам он может быть мягким и общительным. Или же он считает, что мужественный человек должен громогласным и агрессивным, но сам при этом человек тихий и спокойный. Терапия может познакомить его с новой информацией или нестандартными взглядами и дать возможность по-иному взглянуть на себя.
Важно, чтобы новые представления о себе, которые появятся в общении с другими, были собственными достижениями человека. Новое поведение или приобретенные навыки пробуждают их к жизни. Например, один человек всегда считал себя черствым. В группе он обнаружил, что способен откликаться на чужое горе. Он освободился от прошлого представления о себе и теперь может обнять плачущего или сказать ему доброе слово. Ему не нужна ответная реакция, главное для него - это изменения собственного образа. В соответствии с теорией когнитивного диссонанса, поведение, которое не совпадает с прошлыми представлениями, требует изменений, чтобы привести первоначальное представление в соответствие с реальным поведением. Когда человек ведет себя по-другому, меняются и его представления о себе.
Один пациент, подающий надежды инженер, во время терапии проявил себя как очень отзывчивый человек. Ни он сам и никто из его реального окружения не воспринимал его таким, пока он на принял отзывчивость как часть самого себя. Когда я вслух заметил, что он выглядит, как очень приятный человек, он покраснел и растрогался почти до слез. Его самоощущение изменилось.
Найоми считала, что воспринимает окружающее интуитивно и не способна к точным описаниям. Я попросил ее описать картину, висящую в моем офисе. Ей нравилась эта картина, она живо реагировала на ее изменчивые и яркие краски. Теперь ей надо было описать картину по формальным признакам, как это сделал бы кто-нибудь, кто видел ее в первый раз. Приступив к делу, Найоми поняла всю трудность этого задания. Она сжала зубы, напрягла челюсти и стала выкрикивать слова. В этот момент она поняла, какую обиду носила в себе с детства, когда взрослые вдалбливали ей, что надо без всяких восторгов четко описывать действительность. Но теперь Найоми обнаружила что-то новое - она могла выражать свой восторг и не подавлять радости. Закончив описание и облегченно вздохнув, она сказала: "Теперь любой, кто станет искать эту картину, найдет ее среди многих!"
Тэд, консервативный человек, имел полмиллиона долларов на счете в банке, но жил очень экономно на свою зарплату физика. Он не только воздерживался от расходов, он даже не воспринимал свой капитал как реальный факт. Когда Тэд стал понимать, что эти деньги действительно существуют и поддерживают его в жизни, он стал чувствовать себя совершенно независимым и процветающим человеком. Он обставил квартиру и - что еще важнее - почувствовал желание изменить стиль своей жизни.
Обучение новым навыкам, пробуждающая сила и изменение самоощущения - все это соединяется, чтобы создать новый образ жизни вне терапии или группы. На этом пути человека подстерегает не одна ловушка - ведь в жизни нет такой поддержки и простоты, как в терапевтической ситуации. В рамках психотерапевтической сессии невозможно полностью осуществить нужные изменения. Поначалу новое может не соответствовать индивидуальному стилю жизни человека, быть неправильно воспринято и нуждаться в дополнении или уточнении. Когда человек начинает больше доверять себе, он становится более гибким. Он сможет исправлять ошибки или искать новые решения. Знания и умения, полученные во время психотерапии, служат пациенту тренировкой его изобретательности в повседневной жизни. Если вы учитесь управлять каноэ, вам не достаточно вашего обычного опыта гребли - необходимо знать, как глубоко надо опускать весло, с какой скоростью идет лодка, как поворачивать, чтобы не опрокинуться. Когда человек научился держаться на плаву в жизни, он не всегда может предугадать последствия своего нового поведения. Обогащенный опыт делает его более чувствительным к приобретению новых знаний. Продолжая развиваться, человек может учитывать ошибки, но его потребность в саморазрушении уменьшается, а возможности нового поведения помогают усваивать опыт и применять его в новых обстоятельствах.
Повторы
Новые представления и поведение усваивать также трудно, как использовать терапевтический опыт в обычной жизни. Нет ничего удивительного в том, что темы, требующие разрешения, повторяются много раз. Некоторые из них повторяются всю жизнь, другие проигрываются определенный период времени, чтобы больше никогда не возвращаться. Тупик - это точка, в которой потребность в изменении встречается с равным по силе сопротивлением. Это противостояние может повторяться и, мало-помалу человек расширяет свои Я-границы, чтобы впустить нечто новое. Возврат - это поступательное исследование психологической территории, не востребованной ранее.
Одна пациентка весь первый месяц терапии требовала, чтобы к ней относились, "как к леди". После того, как ей стало ясно, что это означает для нее, она больше никогда не возвращалась к своей прихоти, как взрослый человек, который больше не хочет валять дурака.
Другой человек постоянно возвращался к своим гомосексуальным наклонностям и боялся, что это может отразиться на его личности. Эта тема сквозила во многих его фантазиях, отчетах, сценах, повторялась в спорах с терапевтом. Затем он обнаружил в себе интерес к женщинам, испробовал его на практике, женился и на всех последующих терапевтических сессиях больше не сказал ни слова о гомосексуализме. Он ничего не решал специально. Просто его это больше не интересовало. Теперь он стал исследовать свою тревогу по поводу профессионального роста и способности зарабатывать деньги, которые ему срочно понадобились. В фокусе его внимания оказались способность четко выражать свои профессиональные требования, готовность безрассудно рисковать и изобретательность. Он по-прежнему испытывал тревогу, но уже по другим поводам и не такую сильно, как прежде.
Кто-то может удивиться: какой толк от решения проблемы гомосексуальности, если взамен на плечи взваливается проблема гетеросексуальности? Толк велик, потому что сам по себе факт изменения проблемы дает человеку шанс избавиться от невротического свойства - неподвижности. Тот, кто надеется на жизнь без проблем, обманывает себя. Не следует пренебрегать изменением проблемы, так как это отражает жизненную потребность.
Скука - одна из печальных сторон невроза. Приступы паники и страха, пожалуй, скучными не назовешь. Однако однообразие невротических переживаний с их заезженными темами приводят к тому, что новые аспекты ситуации отвергаются и все возвращается в старую колею. Более того, в процессе развития новой темы можно понять, как быть готовым к новым проблемам и научиться спокойнее относится к тревоге, смятению и острым ситуациям. Важно поверить в то, что контакт с проблемой позволит ее решить. Когда темы возникают вновь и решаются, их решение кажется более адекватным.
Даже если темы повторяются в течение всей жизни, решения могут обогащать жизнь, а не быть простым копированием. Человек может всю свою жизнь моделировать женскую одежду из-за страстной потребности сделать женщин красивее. Он может стать терапевтом из-за незавершенной потребности улучшить состояние своей матери. Музыкант стремится выразить невысказанные чувства без помощи слов. Все эти потребности в активных действиях развивают изобретательность даже в разработке знакомых тем. Если разнообразие новых решений достаточно велико, эти темы могут быть плодотворными для определенного периода жизни человека.
Другие влияния в эпизодах контакта
Существуют три дополнительных фактора в развитии эпизодов контакта. Они могут одновременно и мешать и привлекать. Это любовь, ненависть и безумие. Мешают они потому, что мы их боимся, они грозят разрушить наши привычные границы переносимого. Привлекательны они своей силой, которая ведет нас неведомыми путями, поднимая на поверхность наши внутренние резервы. Эти переживания чрезвычайно сильны, под разными личинами они пронизывают многие эпизоды контакта. Каким бы опытом ни обладал человек в любви, он будет чувствовать подъем, если любит или любим, а его самоощущение может сильно изменяться.
Любовь. Любовь может иметь мягкие очертания дружелюбия и приятия, продвигаясь к обольщению, сексуальной игре, а затем к преданности и зависимости. Если бы не зависимость, любовь не была бы таким рискованным делом и в терапевтической ситуации, и в жизни. В терапии, где любовь практически неизбежна, мы учимся видеть разницу между любовью и зависимостью, любовью и одержимостью и даже любовью и сексуальностью. Для начала в процессе работы надо принять свои чувства и признать за ними возможность удовлетворения разными способами, какие только позволит изобретательность.
Терапевтические отношения помогают человеку преодолеть привычное сопротивление любви. Тогда он начинает понимать, что можно любить свободно, без лишних ухищрений и стереотипов. Однажды поднявшись над условностями, он получит возможность чувствовать удовлетворение в терапевтических отношениях, несмотря на принятые ограничения. Если человек влюбится в реальных жизненных обстоятельствах, он не будет таким однообразным, у него появится гораздо больше шансов быть счастливым в любви. Освободившись от стереотипных требований, человек уже не так боится зависимости, потому что не сосредоточен целиком не предмете своей любви, а может воспринимать весь романтический контекст происходящего.
К примеру, влюбившись в терапевта, пациент может захотеть переспать с ним. Но не получив желаемого, он все равно будет открыт к другим возможным способам взаимодействия, которые делают отношения волнующими и полными смысла. Это оказывает на пациента благотворное влияние, но он по-прежнему нуждается в полноценных любовных отношениях. Однажды испытав потребность в любви, он будет готов получить то, что хочет, как только появится возможность. Однако не будет ли его готовность лишь замещением его сексуальных побуждений? Это возможно только тогда, когда человек ожесточенно держится за свой единственный идеал и пытается добиться его любым способом. "Противоядием" от такой фиксации может быть понимание, что любой опыт ценен сам по себе и не является лишь заменителем другого. И тогда человек не станет узником своих порывов. Ощущения едва ли приведут его самоуничижению. Чувства не могут длиться вечно, они идут по начертанному пути и исчезают, уступая место другим. Изначальный страх перед преждевременным концом ведет к привязанности к чему-то незыблемому, к необходимости иметь гарантию на всю жизнь, к попытке сохранить то, что непостоянно по определению.
В терапии мы можем помочь человеку осознать изменчивость существования - от движения к движению, от года к году. Когда наши чувства завершаются, начинаются другие - это непрерывный процесс, не идеализирующий одно-единственное чувство.
Однако мы не хотели бы недооценивать реальную дилемму, связанную с интенсивностью чувства в терапии. Чувство крайней необходимости может стать настолько сильным, что разрешить его становится непросто, а потребность в завершении становится ловушкой. Человеку нелегко поверить, что любовь не означает привязанность, особенно если она не вознаграждается вниманием, предписанным нашими социальными нормами.
Руфь была разочарована и разгневана, когда я не посетил ее в больнице после несложной операции. Она чувствовала мою симпатию, когда мы работали вместе. Теперь, когда я не навестил ее в больнице, Руфь решила, что это была вовсе не симпатия, а какой-то хитрый терапевтический трюк. Она должна была понять, что мое теплое отношение к ней было искренним, просто оно не означало обязательного визита в больницу. Это могло вызвать ее гнев и разочарование, но никак не обесценивало ни моих нежных чувств к ней, ни веры в ее привлекательность, которая не зависит от того, буду ли я постоянно оправдывать ее стереотипные ожидания. В это трудно поверить, но любовь может быть сильной и без слияния. Тем не менее, столкновение с действительностью заставляет пациентов принимать любовь ее такой, какая она есть, а не такой, какой она должна быть.
На первый взгляд, это звучит как рациональное отношение к любви, где один партнер не чувствует себя обязанным отвечать на ожидания другого. Однако это не так. Конечно, на определенном уровне отношений всегда существуют ожидания. Но еще важнее, чтобы эти ожидания не были подобны долговым обязательствам. Они просто являются частью процесса взаимного узнавания и представляют собой чувственное проявление того, как один человек относится к другому.
В конце концов Руфь поняла, что мое отношение к ней было искренним, но не обязывало меня к визиту в больницу. Есть большой соблазн объяснить поведение Руфи лишь как бездумное повторение ее незавершенного чувства к отцу, который не уделял ей внимания. Давление любовных отношений может быть очень велико. Брейер обнаружил это много лет назад и оставил психоанализ именно из-за этого. Фрейд изобрел концепцию переноса, чтобы с ее помощью защитить себя и деперсонализировать контакт, утверждая, что все эти чувства не имеют отношения к личности терапевта.
В гештальт-терапии мы стараемся сфокусироваться на актуальных отношениях. Испытывая любовь, человек восстанавливает полноту самоощущения, которая в обычной жизни может быть слабой или отсутствовать вовсе. Любовь - это не просто ритуал или социально приемлемый случай мономании. Она не привязана неизменно к одному объекту, а является потребностью человека, который любит. Если человек сможет научиться любить разных людей по-разному, у него будет больше шансов для исполнения желаний. В безопасной ситуации терапии или группы, в длительных отношениях или во время волнующей встречи с приятными людьми, во время близости, в разгар веселья или в печали (когда человек особенно нуждается в любви) - пациенты имеют оптимальные условия для того, чтобы любить.
Мы все знаем, что любовь может быть прекрасной и счастливой без таких стереотипов и обязательств, как постоянство, исключительность и страсть. Любовь к преподавателю может вдохновить на серьезную учебу и дать новое направление мыслям и общению с людьми.
Считается, что говорить о своей любви стыдно. Люди должны понять, что если любишь кого-то, это не значит, что надо вступать с ним в брак, ложиться в постель, приглашать на вечеринки, проводить все время вместе. Это совсем не обязательно! Можно ждать, но только не требовать!
Ненависть. Ненависть, как и любовь, оказывает сильное влияние на поведение и переживания людей, она заставляет их совершать невообразимые поступки и испытывать сильные чувства - гнев, отверженность, подозрительность, борение, отчужденность и др. Ненависть - это "остаточная деформация", полученная от опасных, невыраженных чувств, слов или действий. Ненависть может стать центром эпизодов контакта. Она, как и любовь, является силой, которая стремится нарушить контакт. Особые контакты, в которых присутствует ненависть, настолько захватывают, что если ненависть не имеет выхода в процессе терапии, шансы контакта серьезно снижаются. Заторможенный контакт очень важно восстановить. Человек боится чувств, которые могут возникнуть, если ненависть выйдет на свободу. Он страшится возможных последствий.
Дать волю фантазии и высказать свое мнение воображаемой матери или начальнику, поколотить соседского хулигана, в гневе посетовать на судьбу, ответить "нет" другу, решительно отстаивать свои права перед терапевтом или группой - все эти опыты контакта необходимы, иначе может наступить отчужденность и бессилие в общении с людьми.
Многочисленные формы, которые принимает ненависть, являются источником сильного возбуждения и угрожают поглотить человека в своем губительном потоке. Никто не может легко мириться с такими последствиями. Задавая темп и время выражению ненависти, нужно быть особенно осторожным, чтобы сохранить целостность человека. Если кому-то нужно восстановить мир в душе путем завершения действия, выплеснув ненависть, это должно произойти органично в момент кульминации, без насилия. Довольно глупо провоцировать зажатого человека к выражению своего гнева.
Иногда в самом начале сессии человек заявляет, что пришел сюда, чтобы дать выход своему гневу. Такое намерение окрашивает все его отношение к группе. С другой стороны, группа действительно может стать для него источником поддержки, и было бы нецелесообразно использовать группу как фигуру, чтобы "вонзать в нее булавки". Такой нарочитый гнев так же нелеп, как балаганное представление Петрушки. К сожалению, возможностей для естественной враждебности более чем достаточно, и нам не нужно искусственно навязывать ее. Она обязательно появится.
Одна пациентка в момент ярости схватила мою любимую пепельницу и расколотила ее на мелкие кусочки. Я подошел к ней и сильно треснул по заднице. Дамочка ужасно удивилась - она думала, что в терапии ей все позволено. Нечего говорить, что этот эпизод контакта, несмотря на краткость, был из ряда вон выходящим. Мы получили несколько уроков и много узнали: она - что чувствуешь, когда разбиваешь пепельницу; я - что чувствуешь, когда сильно бьешь пациентку; и еще - покорное возвращение к реальности, к счастью, без унижения; и последнее - примирение. Боль была для нее такой же важной частью эпизода, как и разрешение. Перед этим враждебность моей пациентки выражалась лишь пассивно - в молчании, сомнении, замешательстве. Ее недоступность вылилась в гнев, правда, не в лучшем исполнении, но он принес ей ощутимое разрешение. Проще говоря, гнев был для нее плодотворным событием.
Другие проявления ненависти в эпизодах контакта менее выразительны - скучный разговор, пропуски занятий, опоздания и т.д.. Когда люди ни на йоту не хотят показать свою враждебность, они стараются свести контакт до минимума. Уклонение не позволяет им достичь цели и делает их недоступными. А им следовало бы сосредоточиться и определить свои чувства и их направленность. Человеку, ретрофлектирующему враждебность, легче признать свои чувства. Ему нужно развернуть их и направить от себя к соответствующей цели. В психотерапии ненависть всегда занимала важное место, в этом нет ничего нового или неожиданного. Новой является концепция границы контакта - как места восстановительного терапевтического действия и эпизода контакта - как результата жизненных событий, внутри которых создается восстановительный контакт.
Безумие. Рефлекторный страх перед безумием глубоко таится в существе человека. Этот страх определяет и пронизывает все контакты, которые он готов допустить. Особенно сильно боятся безумия те, чей способ защиты выглядит безумным. Некоторые люди идут на все, чтобы доказать свое психическое здоровье: видящий галлюцинации настаивает на их реальности; кататоник так сильно борется с порывами возбуждения, что даже не может встать со стула; депрессивный глубоко верит в тщетность существования, только бы его собственные "безумные" потребности не выплыли наружу.
Мы все до некоторой степени делаем то же самое, отказываясь от контактов, которые грозят нам безумием. Страх перед безумием надо учитывать и в развитии эпизодов контакта. Отчасти это мера безопасности для сохранения целостности человека, отчасти - происходит потому, что страх перед безумием порождает настороженность и мощное противодействие контакту.
Вспомните, что испытывает человек, если он слишком близко подходит к Я-границам - страх исчезновения, разрушения или отчуждения самого себя. Кроме того, он чувствует, что у него мало шансов добиться результата. В этот момент человек боится потерять направление, его поступки могут стать непредсказуемыми, а их результаты - ненадежными. Конечно, сойти с ума значит испытать острейшее чувство потери выбора. Похожие чувства, только в более мягкой форме, человек испытывает, когда убеждается в своей глупости, или находится в состоянии крайнего волнения, или вступает в противоречие с чьим-то суждением. Эти "мини-сумасшествия" - обычное явление в терапевтических ситуациях. Люди, которые невнятно говорят; избегают прикосновений, робеют выступать перед людьми; боятся признаться в постыдном занятии мастурбацией - это узники своего страха перед безумием. Для них безумие является неприемлемым, чрезмерным проявлением, оно угрожает им потерей контроля над собой.
Иногда действительно существует риск потерять власть над собой, но не часто. Нужно различать, где страх является только анахронизмом, а где соответствует реальности. Если человек действительно боится, что его глупость перерастет в гебефрению, или считает, что, однажды начав плакать, будет плакать всегда, он сочтет необходимым спрятать свою глупость или слезы.
Очень важной помощью в формировании чувства самоконтроля является понимание того, что все эти вспышки могут получить завершение и уступить место другим важным аспектам существования.
Необходимая помощь в исследовании этих "мини-сумасшествий" может прийти из разных источников. Например, если кто-либо захочет временно отказаться от обычных ограничений, ему понадобится уверенность в том, что терапевт или кто-то еще обязательно справится с ситуацией. Даже йогу нужен помощник, когда он погружается в нирвану, чтобы его случайно не переехала машина.
Кевин дошел до судорог от страха, когда с удивительной ясностью увидел, как с неба прилетает гигантское чудовище и глотает детей, играющих на траве. В бессильном отчаянии Кевин начал кричать так, как будто чудовище уже здесь, а потом горько заплакал. Когда я обнял и стал утешать его, он постепенно успокоился. "Где я найду тебя, если ты будешь мне нужен?" - это серьезный вопрос. Когда человека манит приключение и он интуитивно чувствует, что его собственных ресурсов может не хватить, - тогда он задает этот вопрос.
Другой источник поддержки - это уверенность в том, что поворот к прошлому - неприемлемому и немыслимому переживанию будет постепенным и именно таким, как нужно. Человеку нужно знать, что его Я-границы будут расширены без ущерба, и в случае необходимости найдутся пути к отступлению. Может быть, ему не понадобится отступать на большое расстояние, но он должен чувствовать, что может вернуться так далеко, как потребуется. Это основная предпосылка к эксперименту, который описан в главе 9. Главный смысл заключается в том, что мы уделяем большое внимание сопротивлению и меняем условия исследования в соответствии с природой сопротивления.
Представьте себе, что мы просим человека смотреть на то, о чем он говорит. Предположим, что ему это трудно. Чтобы снизить накал эксперимента, мы можем попросить его просто смотреть по сторонам и описывать то, что он видит. Однажды возродив желание видеть предметы в безопасных условиях, человек сможет упражнять свое зрение даже при пугающих обстоятельствах. Возможно, кого-то пугала идея смотреть в упор на другого человека. Ему казалось, что он может не сдержаться и совершить грубые действия. В результате терапевтического «эксперимента» он убеждается в том, что он может так смотреть, даже чувствуя возбуждение, и не испытывать скованности. Постепенное развитие усваивается лучше и бывает менее рискованным и болезненным.
Однако у постепенного развития есть определенные ограничения. В жизни все не так просто, человек должен быть готов к неожиданным столкновениям, которые могут вызвать вспышку. Каждый хочет верить, что сумеет справиться с этими вспышками. Соотношение безрассудства и осторожности часто становится главным фактором в определении стиля жизни или работы.
Безрассудство не всегда бывает хаотичным или выпадающим из реальности. Например, боевой генерал во время сражения делает свое дело лучше и эффективнее, чем обычный осмотрительный человек. Безрассудный пациент будет продвигаться быстрее, чем осторожный, но он должен захотеть пройти через боль и ошибки на своем пути к разрешению и росту. Иногда безрассудство может быть действительно поучительным и иметь меньше погрешностей, чем осторожные действия. То, что для одного человека будет отчаянным риском, для другого - окажется прекрасным прорывом. В этом смысле отношения между терапевтом и пациентом становятся коварным занятием. Порой они могут напоминать цирковых акробатов, политических стратегов, любовников или охотников на диких зверей. Если они потеряют свою цель, это серьезная неприятность; но лучшие из них сохраняют в себе дух безрассудства - они быстрее справляются неприятностями, чем осмотрительные люди.
Другой источник поддержки при столкновения с безумием - когда человек понимает, что не должен делать того, чего не хочет. Важно учитывать саморегуляционный характер человеческого выбора. Иногда можно столкнуться с протестом против определенного действия и не возвращаться к поведению, которое было отвергнуто. Например, представьте себе, что мы просим человека поговорить с воображаемой матерью, представив ее сидящей на стуле напротив. Он говорит, что не хочет этого делать, что не любит притворяться. Мы спрашиваем его, что именно вызывает у него протест. Он отвечает, что когда был маленьким мальчиком, у него было три сестры, которые все время играли в "притворялки" и втягивали его в свои игры. Однажды в канун праздника Всех Святых они нарядились в маскарадные костюмы, а его уговорили надеть женскую ночную сорочку. В этом наряде его и увидел приятель. С тех пор он всеми силами старался забыть пережитое унижение. Когда мы спрашиваем его, что он чувствует, когда рассказывает эту историю, он говорит, что это воскресило в нем всю былую ненависть ко всем участникам тех событий: сестрам, парню, который уличил его, и матери, которая все это допустила. Это совершенно новая ситуация. В этом случае человек не оказал сопротивления придуманному упражнению и не стал его выполнять под нажимом - он действительно злится. Он открыто высказывает нам свое негодование и открывает свою способность к самоподдержке, как если бы он выполнил задание поговорить с воображаемой мамой.
Но главное, что помогает справиться с безумием - это смелость. Она позволяет посмотреть на своего «демона» и поверить, что это можно пережить, сохранив здравый ум и личную целостность
Человек, который дурашливо смеется, обнаруживает, что его смех в конце концов затихает. Одержимый гневом обнаруживает в нем союзника, а не врага. Депрессивный человек может вступить в контакт со своей глубокой печалью и испытать живые чувства, а не депрессивный ступор. Человек, который боится маниакального состояния, обнаруживает, что, разрешив себе это, он не впадает в бесконечную манию, и истощение приносит ему пользу. Человек, который говорит как ребенок, не начинает деградировать и впадать в детство, а может позволить себе детские забавы.
И так до бесконечности... К душевному здоровью и согласию легче прийти, не ограничивая себя безопасностью, смело вступая в жизнь. Очерчивая границы, человек рискует утратить психическое здоровье. Если он станет избегать борьбы, быть может, ему будет удобно, но он рискует зачахнуть. А когда он вступает в эту борьбу и побеждает в ней, то дает волю свободному духу.
 |
|
Сергей Станиславович - Психотерапевтическая Практика
